А я мрачно обозревала огромную кляксу, украсившую мои записи.
Мистрис Бронегода, ожидавшая окончания занятия не меньше меня, раздала нам задания для самостоятельной подготовки и с радостным вздохом отпустила. Послушницы потянулись к выходу, бросая на куратора кокетливые взгляды. Он же даже не смотрел в нашу сторону, напряженно застыв возле окна и вглядываясь вдаль.
Однако когда я торопливо собрала тетради и пошла к двери, лорд Даррелл очнулся от созерцания окрестностей и, в два шага догнав меня, преградил мне дорогу.
– Госпожа Белогорская.
Я удивленно воззрилась на него.
Послушниц не принято так называть, большинство из нас не высокого сословия. Та же Ксеня родилась в простой деревенской семье, как и многие девочки здесь. У богатых и состоятельных обычно находились родственники, способные присмотреть за осиротевшим дитятей, а заодно и за оставшимся ему наследством. К нам обращались просто по имени, а после посвящения к имени добавлялось звание «просветительница» или «настоятельница», в зависимости от выбранного пути. Неужели лорд не знает об этом?
– К послушницам не обращаются «госпожа», – брякнула я.
Куратор посмотрел задумчиво.
– Ну что ж, Ветряна… Ведь так вас зовут? Я хотел бы попросить показать мне Риверстейн. Вас это не затруднит? Так сказать, на правах старожила этого прекрасного заведения!
Мне снова показалось, что он насмехается. Но лицо лорда было на редкость серьезным. Тут до меня дошло, о чем он меня просит. Просит, ха! Подобные ему только приказывают, даже если и облекают свои слова в просительную форму.
Я растерялась, не зная, что сказать. К счастью, вмешалась мистрис Бронегода.
– Лорд Даррелл, прошу прошения, но я не думаю, что это…
– Прощаю, мистрис Бронегода, – серьезно ответил ей куратор и отступил, весьма красноречиво пропуская меня вперед. Мне ничего не оставалось, как выйти за дверь в сопровождении лорда, оставив позади озадаченную настоятельницу.
В коридоре я остановилась в нерешительности.
– Какую часть здания вы бы хотели осмотреть, лорд Даррелл? – спросила я, не поднимая глаз.
– Шайдер.
– Что, простите?
– Меня зовут Шайдер.
Я упрямо выпятила подбородок.
– И все же… Так какую часть Риверстейна вам показать, лорд Даррелл?
Лорд улыбнулся. Меня в дрожь бросило. И, к сожалению, от страха.
– На ваше усмотрение, Ветряна. Хотя думаю, мы начнем с западного крыла.
Я пораженно вскинулась.
– Но, лорд Даррелл, западное крыло сейчас заброшено, все жилые помещения, трапезная и ученическая расположены в восточном крыле!
– Вот и замечательно! – неведомо чему обрадовался куратор и уверенно пошел в сторону заброшенного крыла, оставляя меня плестись сзади. Непонятно, кто кому показывает приют! Сдается мне, мужчина и без меня прекрасно здесь ориентируется, по крайней мере до левого ответвления прошагал, ни разу не сбившись. А ведь темные коридоры приюта весьма запутанны!
Западный холл встретил нас пылью и кое‑где паутиной. Сквозь давно не мытые окошки робко сочился дневной свет, ложась на пол желтыми дрожащими квадратами. Я пару раз чихнула, вытерла нос и боязливо застыла, озираясь. То, что осматривать здесь решительно нечего, было ясно еще в коридоре.
Лорд важно прошелся по холлу, оставляя в пыли четкие отпечатки своих сапог.
– Здесь слегка… неубрано, – извиняющимся тоном сказала я.
– Да, я заметил, – куратор резко повернулся. Я подавила в себе желание отшатнуться. Нервничала я все сильнее. Зачем мы пришли сюда? Странный он, этот лорд.
– Может, нам стоит вернуться? – сказала я. В гулкой пустоте холла мой голос прозвучал так жалобно, что стало стыдно. Ну что я, в самом деле! Не съест же он меня. И уж вряд ли позарится на мою девичью честь. В приюте полно более симпатичных объектов для страсти. К тому же более сговорчивых!
Я густо покраснела от этих мыслей. И покраснела еще больше, когда осознала, что лорд оторвался от созерцания развешенной по углам паутины и теперь очень внимательно рассматривает меня. И что самое противное – я уверена, он догадался по моему пунцовому лицу, о чем я подумала! И губы его дрогнули в насмешке. Ужасно стыдно!
Я закусила губу и вздернула подбородок. Не позволю над собою смеяться! Пусть он хоть трижды лорд и хоть четырежды столичный, а смеяться над собой не позволю!
Словно в ответ на мои мысли сквозняк вихрем пролетел по коридору и с размаха хлопнул дверью холла, взметнув облако пыли.
Я снова чихнула.
Куратор не сводил с меня глаз.
– Очень странно, – неожиданно пробормотал он.
– Что, простите? – со злостью спросила я и серьезно вознамерилась отсюда убраться. Пусть сам тут красотами любуется! Вот сейчас разворачиваюсь и…
– Ветряна, а расскажите о себе.
Такой простой вопрос остановил меня, когда я уже почти отвернулась.
– Что вы хотите узнать? – удивилась я.
– Все. Кто ваши родители?
– Я сирота, лорд Даррелл. Как и все в этом приюте.
– Да, понимаю. Где вы родились?
– Я не знаю, кто мои родители и откуда я, лорд Даррелл. Меня нашли настоятельницы у ворот Риверстейна тринадцать лет назад в одной холщовой рубашке и теплом платке. Никаких опознавательных гербов, знаков или надписей на одежде не было. По виду мне было около пяти лет. И так как в дальнейшем никто за мной так и не явился, я осталась жить в приюте. Мои воспоминания начинаются с Риверстейна. Так что, увы, я не могу просветить вас по этому вопросу.
Все это я оттарабанила сухо и равнодушно, не позволив даже малюсенькой эмоции пробиться в столь несодержательный рассказ. Надеюсь, это отобьет у него охоту приставать с расспросами.
Но, похоже, особым тактом лорд не отличался.
– И все тринадцать лет вы прожили здесь?
– Да, лорд Даррелл.
– А ваше имя? Кто назвал вас так?
Нет, он точно не в своем уме!
– Имя мне дали настоятельницы. Просто перечислили имена, пришедшие на ум, на это я откликнулась. Не понимаю, что здесь странного, – не сдержалась я. – Это имя не редкое в Приграничье. Как и фамилия.
– Да, конечно…
Лорд снова застыл, уставившись на меня. Мне показалось, что он что‑то бормочет себе под нос. Святые старцы и Пресветлая Матерь! Точно скаженный! Чем еще объяснить столь пугающее поведение?
Я подозрительно уставилась на мужчину и осторожно отодвинулась от него. Так, на шажочек. Он и не заметил. Потом еще на один. И еще…
– Лорд Даррелл, вам дурно? – пискнула я. – Позвольте я сбегаю за водичкой? Знаете, у нас очень хорошая водичка, родниковая, вам поможет…
Еще шажочек… Главное – дойти до двери и выскочить в коридор, а там дам деру так, что и сам демон не догонит!
Двумя шагами мужчина догнал меня и почти весело сказал:
– Непременно попробую вашей целебной водички, Ветряна! Вот прямо сейчас и попробую! – и галантно распахнул передо мной дверь.
Обратный путь мы проделали в молчании. Мужчина о чем‑то напряженно думал, а я мечтала скорее избавиться от его общества. В коридоре я облегченно вздохнула. Лорд Даррелл же кивнул мне, пробормотал, что дальше найдет дорогу и сам, и быстро пошел в другую сторону. Я недоуменно посмотрела ему вслед и отправилась в трапезную. В конце концов, лорды – лордами, а обед по расписанию.
На трапезу я чуть не опоздала. Когда вошла, послушницы уже споро стучали ложками. Я приветливо кивнула раскрасневшейся Авдотье, но она словно не заметила. Кухарка сосредоточенно о чем‑то думала, скользя невидящим взглядом по залу и теребя в руке холстину. Странное недоуменное выражение время от времени появлялось на ее лице, сменяясь столь же странной улыбкой.
Я не стала к ней подходить, бочком протиснулась за крайний столик, села. Еще раз покосилась на Авдотью. Та все так же улыбалась, рассматривая стену. Если так дальше пойдет, Риверстейн нужно будет переименовывать в «приют скаженных и стукнутых». В кого ни ткни, все не в себе.
Не удивительно, что нам и куратора скаженного прислали, как говорится, свояк – свояка…
Недобрым словом помянутый, в дверях появился обозначенный лорд. За ним обезумевшими гарпиями неслись настоятельницы, что‑то истово ему втолковывая и даже предпринимая попытки преградить лорду дорогу.
– Лорд Даррелл! – голосила Божена. – Лорд Даррелл!!! Поверьте, вам совершенно не на что здесь смотреть!! Я вас уверяю! Все, абсолютно все предписания соблюдены…
– На втором этаже для вас накрыт замечательный обед… – вторила ей мистрис Бронегода.
– Вам совсем не место в общей трапезной, – шипела Гарпия.
Лорд лишь отмахивался от них как от назойливых мух.
Явление столь живописной компании в дверях вызвало невольный кашель, охи и спазмы из‑за не туда попавшей похлебки.
– Лорд Даррелл! – уже откровенно взвыла Божена. – Это немыслимое нарушение правил…
– В самом деле? Какие же правила я изволил нарушить, позвольте узнать? – мужчина так резко обернулся к ней, что Божена, по инерции несущаяся вперед, почти уткнулась носом ему в грудь. Сей возмутительный факт произвел на мистрис столь сокрушительное впечатление, что она замолкла. Или просто прикусила себе язык при столкновении.
– Но обедать в общей трапезной? Вместе с послушницами? Это… невообразимо! – яростно пришла на выручку Божене Гарпия. Остальные настоятельницы истово закивали головами.
Лорд задумался. Настоятельницы затихли в ожидании. Послушницы сидели вытаращив глаза. Из рук кого‑то из младших девочек с глухим стуком выпала ложка. Все вздрогнули.
– Насколько я помню, его величество наследный король Северного Королевства Амарон дал мне право на беспрепятственное нахождение в любом месте Риверстейна, в любое время. А также право на «принятие любых решений и действий, которые я сочту необходимыми», – меланхолично процитировал лорд Даррелл.
Мы дружно ахнули. По сути, король передал лорду право на владение Риверстейном вместе со всеми его обитателями. То‑то наши настоятельницы так переполошились.
– Так какое именно правило я нарушил, уважаемые мистрис?
Настоятельницы слаженно побледнели. Возразить было нечего.
– Но… э‑э‑э…
– Кстати, – мужчина повел носом, как большой пес, – а чем это, простите, здесь так… воняет?
И повернулся к нам. Я пожалела, что уселась со своим обедом за крайний стол. Лорд подозрительно осмотрел содержимое моей тарелки, отобрал у меня ложку, беззастенчиво помешал, наблюдая редкие всплывающие на поверхность куски, и недоуменно спросил:
– Что это?
– Похлебка, лорд Даррелл, – смиренно ответила я.
– Да? А из чего она?
– Э‑э… из каши, лорд Даррелл!
– Из каши, вот как. А что еще у вас сегодня на обед?
– Еще? – искренне удивилась я. – Ах да. Еще хлеб, конечно!
– И как? Вкусно?
В моем животе красноречиво заурчало, я покраснела, с жадностью поглядывая в тарелку. Чего он привязался? Вкусно – невкусно… Какая разница, когда есть охота!
Мужчина покосился на мою краюху и выпрямился. Обернулся к настоятельницам. Лица его я не видела, но на мистрис оно, похоже, произвело неизгладимое впечатление.
– Авдотья! – заорала Гарпия. – Авдотья! Пойди сюда!
Бледная кухарка выскочила из своего угла, кося перепуганными глазами.
– Авдотья! Изволь объяснить, что ты сегодня приготовила на обед!
– Так все как вы всегда велите, мистрис Карислава! Все как велите! Вот хлебушек ржаной, с отрубями, чуть подплесневел, но вы же сами запретили лошадке‑то, сказали, сгодится… И похлебочка вот с кашкой, кукурузная там, еще овсянки чуть, для сытости, и картоха, хоть вы и не велели, но больно девочки‑то у нас тощие, уж простите дуру… не губите!
На лице ее застыло мученическое выражение и осознание собственного лихого бесчинства по добавлению в похлебку запрещенного картофеля.
Мистрис Карислава смотрела на кухарку с ненавистью, ее рука, привычно поигрывающая рукоятью хлыста, не сдержалась, замахнулась… и наткнулась на ладонь лорда Даррелла. То, что увидела в его лице Гарпия, заставило ее вздрогнуть и сжаться, как мыши перед тигром.
– Только в скудости дух послушниц обретает чистоту и силу! – прошипела Гарпия.
– Прошу за мной, – очень спокойно сказал мужчина, опуская руку. Так спокойно, что мистрис Бронегода собралась лишиться чувств. И пошел к выходу, бросив нам через плечо: – Не расходиться.
Мы и не расходились. Застыли как изваяния на своих лавках, даже дышать боялись. Младшие девочки тоненько сопели носиками, не понимая, что происходит, и собираясь заплакать. И страшась, что их за это накажут. Авдотья наливалась краской в углу и нервно теребила свой фартук.
Я еще немножко подождала и, воровато оглянувшись, окунула ложку в похлебку. И вздохнула. Остыть успела, вот жалость.
Новое явление лорда и настоятельниц было еще более впечатляющим. Мужчина выглядел спокойным, даже расслабленным, а вот мистрис… Такой откровенной ненависти на лице Гарпии даже я никогда не видела! Да и на лицах остальных можно было наблюдать всю гамму отрицательных эмоций, от ошеломления и обиды до отчаянной ярости.
Но самое удивительное – это корзины в руках настоятельниц, от которых несло столь вкусным и аппетитным духом, что мой голодный живот скрутило в узел.
И с величайшим потрясением послушницы увидели, как на столах появились невиданные кушанья: толстые ломти желтого сыра, перевитые просаленной веревкой кольца колбас, шмат сала, завернутый в тонкий пергамент, моченые яблоки и хрустящие огурчики, холодная вареная картошка, куски запеченной оленины и что‑то еще и еще! Наше обалдевшее сознание просто не успевало это осмыслить! Мы застыли над яствами, не решаясь даже прикоснуться к такому изобилию.
Маленькие девочки не выдержали и все‑таки заплакали, поглядывая на стол голодными глазенками и не понимая, можно ли есть, не влетит ли за это от настоятельниц. Лорд Даррелл посмотрел на плачущих, и те испуганно замолчали, как захлебнулись.
Со странным ожесточением свалив на блюдо яства из общей кучи, он поставил их перед зареванными девочками.
– Ешьте, сегодня обойдемся без горячего, – резко приказал он. И кивнул Авдотье: – Вы сумеете к вечеру приготовить полноценный ужин? Продукты вам предоставят.
– Конечно, господин! – кухарка смотрела на него во все глаза. Да и мы тоже. Лорд коротко кивнул, ни на кого не глядя, бросил традиционное «Приятной трапезы» и стремительно вышел.
Мы еще посмотрели ему вслед, но со стола пахло столь упоительно, что все лорды мира были в тот же миг забыты и мы накинулись на еду. Мимоходом я порадовалась, что не успела набить живот похлебкой, и посетовала, что неспособна наесться на неделю вперед.