Нападавший рассмеялся, уклонился и снова сделал бросок. Лавьер пригнулся, и сразу – отвлекающий маневр правой, удар левой…
Попал. Мужчина, почти неразличимый в темноте, согнулся, хватая ртом воздух, но быстро выпрямился.
– А твоя левая по‑прежнему слабее правой, Дух.
– Я тоже рад тебя видеть, – Дух хмыкнул, зажигая фитиль в лампе, поднял повыше. Протянул руку. – Слышал, тебя казнили, Верховный? Рад, что молва вновь преувеличивает.
– Тебя похоронили еще семь лет назад, Кристиан, – усмехнулся в ответ Ран. – Как вижу, тебе это тоже не мешает жить.
– Нисколько, – Кристиан Нерр широко улыбнулся. Темные, словно спелые вишни, глаза отразили свет ламп. Его левую щеку пересекали рваные шрамы, задевая уголок губ и придавая лицу выражение вечной насмешки. Тот, кого в прежние времена звали Духом Сумеречных Врат, протянул руку бывшему Верховному. – Кстати, я задолжал тебе благодарность за собственные похороны.
– У тебя будет возможность меня отблагодарить, – кивнул Лавьер, и Кристиан стал серьезным.
– Все, что пожелаешь, Ран. Все, что в моих силах, Верховный.
Лавьер качнул головой. То, что он пожелает, Духу не понравится.
– Забери мою лошадь, Кристиан. Барьер вновь пропустил лишь меня, так что тебе придется вести ее в обход.
Глава 6
Лабиринта боялись все, даже наставники. Это Ран понял довольно быстро своим обостренным чутьем, что было присуще ему с самого детства. Откуда взялся лабиринт, никто толком не знал, среди учеников Цитадели о нем ходили байки, одна страшнее другой. Поговаривали, что его создал кто‑то из наставников лет триста назад. Он начинался за оградой из светлого камня, оплетенной лозой и дикой розой, что никогда не цвела. За невысокой аркой виднелась кладка стены, просматриваясь до самого поворота. Это был первый виток лабиринта, единственный безопасный.
– Как думаешь, что там? – Линт пытался не показать вида, но расширенные при дневном свете зрачки, вытягивание шеи и суетливые попытки заглянуть за ограду выдавали напряжение, владеющее рыжим. Ран пожал плечами. Сам он стоял спокойно, не двигаясь и не пытаясь предугадать, что ждет их в переходах лабиринта. Он не видел в этом смысла – предугадывать. Не обладая даром прорицания и не имея исходных данных, это было напрасной тратой времени и сил. Любое предположение лишь останется таковым, но не приблизит к правде. Поэтому он молча ждал, зная, что кинжал ляжет в ладонь моментально, а сил его мышц хватит, чтобы убить.
Мальчишки у стены нервничали, лишь один стоял смирно, но выглядел не собранным, а оглушенным. Темные глаза мальчика казались переспелыми вишнями, почти по‑девчоночьи красивое, смуглое лицо побледнело, став пепельно‑серым.
– Смотри‑ка, Нерр сейчас в обморок свалится, – преувеличенно громко захихикал Линт.
– Как бы ты сам не свалился, когда на тебя трехголовый монстр попрет, – хмуро отозвался с другой стороны косматый Брант.
– Ничего, я ему количество голов мигом уменьшу, – Линт демонстративно подкинул в руке топорик. Им разрешили выбрать любое оружие, и каждый взял то, что считал наиболее убойным. На взгляд Рана, выбор Линта был неудачным, но, конечно, он промолчал. Здесь каждый сам за себя.
– Эй, девочка, ты платочком запасся? А то ведь плакать начнешь, маму звать! Или вопить, как тогда, под лестницей. Помнишь? Или тебе тогда понравилось? Ну же, красавица, скажи хоть слово, не молчи!
Топорик снова сверкнул гранью на солнце.
Линт мерзко ухмыльнулся. О его неприязни к смуглому Кристиану Нерру знали все, но предпочитали в развлечения чокнутого рыжего не вмешиваться. Все‑таки… каждый сам за себя.
Слова Линта оборвал скрип решетки, а пятеро мальчишек у витой створки вздрогнули и подобрались, когда она открылась.
– Всего лишь пройти один круг, – пробормотал Линт, нервно подкидывая на ладони свое оружие. – Только круг. Всего лишь…
– Заткнись, – оборвал его Брант. – Без тебя тошно. Кто первый?
Он обвел взглядом замерших мальчиков.
– Что, все струсили? Все равно ведь придется идти, кто не войдет, того заставят… – он осекся, повернул голову.
Пока он говорил, Ран уже прошел сквозь арку и сейчас уверенно двигался вдоль стены к повороту. Следом за ним неожиданно пошел молчаливый темноглазый Кристиан, побрел, слегка шатаясь и неуверенно трогая рукой кладку ограждения.
Остальные тоже двинулись вперед, нервно озираясь и ожидая нападения.
Но на них Ран не смотрел, он шел, сжимая в ладони рукоять кинжала и внимательно осматривая узкий коридор лабиринта. Прислушался у поворота. И шагнул… в темноту.
Дневной свет померк, вокруг разлилась тьма, в которой лишь камни светились тусклыми зеленоватыми крупинками. И в этой тьме кто‑то ждал, смотрел жадно, протягивал белые руки, похожие на стебли растений. Они тянулись со всех сторон, пытались схватить, обвить, сломать… И темный дар Рана на них не действовал, у этих рук не было тел, не было лиц, в которые можно было посмотреть. Мальчик ударил кинжалом первую, вторую, третью… Он бил снова и снова, сжимая зубы и пытаясь пробиться к выходу, что был где‑то там, за стеной хватающих его рук. Удалось, и он метнулся в сторону, ударился ногой о торчащий камень, ругнулся, кувыркнулся, снова вскочил. Побежал, уворачиваясь от рук‑стеблей, отсекая их кинжалом, пригибаясь и прыгая. На полном ходу вылетел на пятачок за поворотом и остановился так резко, что перехватило дыхание.
У стены стоял Кристиан, а у его ног бился на земле Линт, зажимая колотую рану в боку и пуская кровавые пузыри.
Мальчик поднял голову, посмотрел на Рана темными, как вишни, глазами. Его лицо все еще было бледным, но совершенно спокойным, как бывает у человека, хорошо сделавшего неприятную, но нужную работу. Красивое лицо рассекали уродливые порезы, и кровь заливала рубашку. Два подростка уставились друг на друга, словно звереныши, почти принюхиваясь и оскаливаясь, пытаясь распознать и предотвратить нападение другого.
Ран выпрямился первым. Медленно кинул, пожал равнодушно плечами и прошел мимо, чувствуя, как смотрит ему в спину мальчик.
А на выходе из лабиринта не сказал наставникам ни слова.
Каждый сам за себя. Но иногда молчание становится началом чего‑то большего.
* * *
Выйдя из купальни, Оникс застыла у двери. Пока она пыталась прийти в себя, ее комнаты вновь заполнились прислужницами.
– Я хотела бы побыть одна, – сказала Оникс, с отвращением разглядывая свои покои.
Никто из женщин даже не повернул голову в ее сторону, продолжая деловито заниматься своими делами: перестилать постель, отдергивать шторы, рассматривать содержимое шкафов и стряхивать пыль с сундуков. И все это – переглядываясь и переговариваясь, словно самой раяны и не было в этой комнате.
– Прошу вас уйти, – Оникс чуть повысила голос, чувствуя себя глупо. На ней была лишь купальная рубашка, с волос капала вода, и чувствовать себя уверенно в таком виде не получалось.
Может, поэтому на нее вновь не обратили внимания. Одна из женщин даже позволила себе усмехнуться.
Оникс прикрыла глаза. Открыла. Набрала воздух. И заорала так, что все прислужницы взвизгнули и подпрыгнули, роняя свои метелки.
– Я сказала – пошли все вон!!!
Старшая, кажется, ее звали Магрет, скривилась, поджав тонкие губы.
– И не надо на нас кричать, мы всего лишь делаем свою работу, – возмутилась она.
– Я хочу, чтобы вы ушли. – Оникс с трудом сдерживалась, чтобы снова не заорать. – Хочу остаться одна!
– Не велено, – вновь поджала губы Магрет.
– Кем не велено?
Прислужницы переглянулись, и Оникс сжала кулаки, ощущая, как поднимается внутри ярость. Небесные! Неужели ее не могут просто оставить в покое? Хоть ненадолго? Да за что с ней так?
– Уходите. – Голос прозвучал сипло. – Прошу вас. Мне надо побыть одной! Мне надо, понимаете?!
– Не велено.
Она открыла рот, понимая, что сейчас снова заорет, что не сдержится, что начнет топать ногами, как торговка рыбой, что просто сейчас убьет кого‑нибудь, если ее не оставят одну!
И замерла, потому что дверь скрипнула, а прислужницы, как одна, склонились в поклоне.
– Вам‑то что здесь надо? – почти простонала Оникс.
– Милая непосредственность простолюдинки, – усмехнулся советник Итор, ступая в покои. Скривился брезгливо на прислужниц. – Пошли вон.
И уже через мгновение в комнате никого не осталось.
Мужчина прошел на середину покоев и остановился, разглядывая замершую у дверей купальни девушку. Чуть прищурившись, словно рассматривал потертое и неприглядное кресло, которое ушлый лавочник пытается выдать за редкость.
– Мне кажется, вам не место здесь. – Оникс вскинула голову. – И если вы не заметили, я не одета. Что вам нужно?
– Вернее было бы сказать, что вам от меня нужно, – задумчиво протянул советник.
– Мне? Ничего. – Оникс все‑таки не сдержалась и обхватила себя руками, желая и согреться, и закрыться от изучающего взгляда. Анрей Итор коротко усмехнулся.
– Даже не знаю, чего в этом ответе больше – наивности или глупости, – обронил он. – Всем что‑то нужно, раяна. Тем более от тех, кто обладает силой и властью.
– Вы ошибаетесь. Все, что нужно мне, это покой. И свобода.
– От кого? – мягко произнес Итор.
– Ото всех! Всех вас! Как же я вас всех… – она осеклась и замолчала, отвернувшись. Стащила с кровати покрывало, завернулась в него, прячась от мужского взгляда.
Советник подошел ближе, и Оникс с трудом заставляла себя оставаться на месте, а не рвануть в купальню.
– Ото всех? Не думаю. – Советник остановился совсем рядом, так что она почти чувствовала тепло его тела. Наклонил голову, заглядывая в синие глаза девушки. Его дыхание коснулось ее виска, и раяна дернулась, желая отодвинуться. Но советник к ней не прикоснулся. – Ты бежишь лишь от одного человека. Только от одного… Почему твой цветок сегодня раскрылся? Скажи мне, Оникс.
– Я не знаю.
– Разве? – он склонился еще ниже, так близко, словно хотел поцеловать. – Разве не знаешь? Может… ты вспомнила? Или увидела? Его. – Дыхание щекотало кожу. – Того, кого ты не можешь забыть, как ни стараешься.
– Я не понимаю, о чем вы.
– Твое сердце учащает свой ритм, когда я говорю о нем… Ты боишься, раяна? Или ждешь? Что произошло сегодня на площади?
– Я уже все сказала!
– Ты не сказала ни слова правды.
– Мне нечего добавить!
– Почему цветок открылся, Оникс? Скажи мне! Из‑за того, что ты увидела в толпе Рана Лавьера? Так?
Девушка гневно посмотрела в светло‑серые глаза мужчины, прищурилась.
– У вас отличное воображение, советник. С чего вы это взяли?
– Ты упряма, – в голосе Итора скользнула насмешка. – Цветок открылся из‑за него? Или будешь и дальше врать?
– Вы ошибаетесь! – Оставаться на месте становилось все труднее, но неожиданно советник отошел, словно потерял к девушке интерес.
Оникс вздохнула с облегчением.
– И все же тебе стоит подумать о моих словах, – обронил он, неспешно направляясь к двери.
– Каких? – не поняла раяна.