* * *
– Ломаем? – спросил сержант Рассел, посмотрев сначала на хозяина дома, а потом на детектива.
Рассел напоминал афроамериканского боксера – высоченный, лысый, с бородкой «ван дайк» вокруг пухлых губ и надменным взглядом сверху вниз. Его обтягивающая черная майка едва ли на нем не лопалась. Хозяин же дома был полной противоположностью сержанта – худющий, даже дистрофичный, рубашка болтается, словно на пугале. Рядом с сержантом он явно чувствовал себя неловко. Вот и сейчас он тут же опустил голову, чтобы не смотреть мускулистому негру в глаза, и неуверенно пробормотал:
– Да нет, зачем же сразу ломать? У меня же ключ был запасной, просто его найти надо…
– И сколько времени на это уйдет? – спросил Рассел, косясь в сторону Тернера. – Десять? Двадцать минут? Больше?
– Ну, как я так скажу? – пожал плечами хозяин. – Возможно, получится сегодня, если он где‑то здесь… Ну, думаю, завтра точно…
Сержант закатил глаза к потолку. Детектив прекрасно понимал, что они и без того на пару шагов отстают от фальшивого Шервуда. Если же придется ждать до завтра, дело можно смело объявлять «глухарем».
– Мне кажется, я слышу внутри звуки борьбы, – сказал Тернер, многозначительно глядя на главу ударного отряда.
– Борьбы? – недоуменно переспросил хозяин. – Но там ведь вроде никого нет…
К счастью, Рассел с ходу понял замысел детектива. Улыбнувшись самыми уголками рта, он повернулся к двери и воскликнул:
– Мы должны немедленно предотвратить преступление! Вперед!
И вышиб дверь ногой с одного удара.
Хозяин от неожиданности открыл рот, да так и замер, не веря своим глазам. Детектив потянулся к верному «глоку», который дожидался своего часа в кобуре под мышкой.
Члены ударного отряда, ощетинившись пистолетами, столпились у порога и теперь хмуро вглядывались в темноту, царящую в прихожей. Никто не спешил входить; полицейские прекрасно помнили, чем прославился обитатель этой квартирки, и не хотели стать новыми его жертвами.
Детектив понял, что ему придется войти первым, – хотя бы потому, что дело‑то расследует не Рассел или его ребята, а именно Тернер.
– Парни, – сказал он негромко.
Бойцы разом повернулись к нему.
– Пропустите меня, – произнес Тернер.
– Ты уверен, Ларри? – спросил сержант.
– Вы здесь, чтобы прикрывать мне спину, а не лезть на рожон, – пожал плечами детектив.
– Да нет, как раз для этого, – усмехнулся негр.
– И все же я зайду первым, – сказал Тернер.
Теперь бойцы смотрели на своего предводителя. Рассел нехотя мотнул головой в сторону, и они расступились. Тернер подошел к дверному проему и, щурясь, заглянул внутрь.
– Может, все же вызовем саперов? – предложил сержант.
– Я практически на сто процентов уверен, что там нет ни взрывчатки, ни самого Шервуда, – сказал Ларри.
– «Практически» – это все же не сто процентов, – скептически заметил Рассел.
– Он вряд ли хочет нас убить, скорей даже наоборот, – объяснил детектив. – Если я правильно понимаю его мотивы, внутри должно быть что‑то, связанное со смертью настоящего Курта Шервуда.
– Тебе виднее, – пожал плечами сержант и отступил назад, едва не расплющив своим огромным ботинком крохотную стопу хозяина дома.
Коротышка в ужасе попятился и даже проблеял что‑то, но что именно, Ларри не разобрал. Набравшись храбрости, он все же шагнул за порог. Выдохнул. Лоб его был влажным от пота, в горле пересохло. Пожалуй, если бы он действительно хотел нас убить, просто заминировал бы дверь. Зачем лишние сложности?
Нашарив выключатель, Ларри щелкнул по нему костяшками пальцев. Свет вспыхнул резко и ярко, моментально осветив неприглядную гостиную. Старая тахта, видавший виды ковер в разноцветных пятнах, пара стульев, стол. Дверь в кухоньку была распахнута настежь, и Тернер невольно вытянул шею, пытаясь разглядеть, не прячется ли там кто‑то? Но нет, в кухне был лишь холодильник, печка и старый телевизор со светодиодной подсветкой. Судя по всему, Шервуд квартиру покинул.
Тернер не сразу заметил, что на столе, поверх стопки листов разного содержания, лежит крохотная флэшка. Подойдя ближе, детектив увидел, что к ней примотан проволочкой зеленый ярлычок с надписью: «Включи меня». Закусив губу, Ларри вытащил из кармана носовой платок и с его помощью взял флэшку со стола.
– Что там у тебя? – спросил Рассел, заглянув внутрь.
– Кое‑что нашел. – С находкой в руке Тернер прошел на кухню и воткнул ее в единственное подходящее гнездо. – Флэшка, старого образца.
– Интересно, что на ней? – озадаченно пробормотал сержант.
– Сейчас гляну, – пообещал детектив. – А вы пока комнату и санузел осмотрите, лады?
– О’кей, старик, – кивнул Рассел и скрылся с глаз.
Вставляя флэшку в телевизор, Ларри уже знал, что увидит. Точнее, догадывался. И убедился, что догадка верна, едва воспроизвел единственный находящийся на флэшке файл.
Это была видеонарезка аварии, в которой погиб настоящий Курт Шервуд и пострадал банкир Джонсон. Съемка велась с разных углов. Уличные камеры, любительское видео (кто‑то снимал разбитые в пух и прах автомобили на телефон, воодушевленно комментируя случившуюся трагедию). Ролик длился не больше трех минут, но даже столь небольшого хронометража вполне хватило, чтобы понять: в случившейся аварии виновен лишь один человек.
И речь шла вовсе не о бедолаге Курте Шервуде, безработном инженере‑биологе, на которого все в итоге и повесили.
«Что ты будешь с этим делать? – мелькнула мысль. – Покажешь капитану? А если он не захочет идти против Эдварда… или захочет, но ему не позволят? Что, если господин Уоррен, будь он неладен, окажется не в восторге от нашей инициативы и нас решат убрать?»
Судорожным движением детектив выдрал флэшку из телевизора и сунул ее в карман куртки.
– Ну что там, Ларри? – спросил Рассел из комнаты.
– Да так, – буркнул Тернер, затравленно посмотрев на сержанта. – Пока непонятно…
Он выудил из чехла на поясе мобильник и позвонил судмедэкспертам.
Ларри знал, что больше ничего тут найти не удастся, но такова была стандартная процедура.
А пока судмедэксперты будут изучать каждый дюйм этой занюханной квартирки, детектив сможет хорошенько все обдумать.
Например, стоит ли правда того, чтобы ради нее жертвовать жизнью?
* * *
2031 г., Лос‑Анджелес, США
Это было одно из тех новомодных «кафе‑на‑вершине‑небоскреба», которые особенно удобно открывать в солнечной Калифорнии, где дожди случаются только по большим праздникам. Выйдя из лифта, Ястреб прошел через дверную арку и оказался на крыше. Озираясь по сторонам, он побрел между рядами одинаковых круглых столиков, накрытых белыми скатертями и украшенных декоративными плетеными корзинками с искусственными цветами. Несмотря на знойный полдень, людей в кафе хватало – прячась в тени бежевого навеса, десятки женщин, мужчин, детей и стариков болтали, ели и пили.
– Вы кого‑то ищете?
Ястреб встрепенулся, оглянулся через плечо. За столиком, на котором из посуды был лишь графин, две рюмки и тарелка с посахаренными дольками лимона, сидел мужчина лет пятидесяти с коротко стриженными седыми волосами и, хитро сощурившись, смотрел на связного снизу вверх.
– Да так, одного джентльмена… – произнес Ястреб, повернувшись к мужчине. – Не в курсе, кстати, что сегодня ставят в «Долби»?
Это была первая часть кодовой фразы, по которой Гэб должен был понять, что с ним говорит человек генерала.
– За сегодня не скажу с уверенностью, – произнес мужчина с приторной улыбкой, – ведь я бывал там, когда он еще назывался «Кодак», и ставили там тогда всевозможную чепуху, вроде Шекспира.
– Это ты, – расплылся в улыбке Ястреб.
– Так отпразднуем же это, – продолжая улыбаться, Гэб плеснул в обе рюмки на палец.
Связной в нерешительности опустился на один из свободных стульев и медленно, будто боясь обжечься, прикоснулся к рюмке. Ястреб не был заядлым любителем алкоголя; по сути, он выпивал реже, чем в Лос‑Анджелесе случался дождь.
– За встречу, – подмигнул ему ликвидатор и, не дожидаясь ответной реакции, залпом осушил тару.
Ястреб ограничился жалким глотком, тут же скривился и, спешно вернув рюмку на стол, подхватил с тарелки лимон.
– Слабовато, – глядя, как связной споро пережевывает дольку цитруса, заметил Гэб. – Впрочем, я привык. Правильно пить водку умеют только русские… ну и я. Эх, с Сэмом, помню, однажды два таких графина выпили… Славный был денек. Рыбалка…
Заслышав имя «Сэм», Ястреб поперхнулся лимоном.
– В чем дело? Ты уже и с лимоном справиться не можешь? – усмехнулся ликвидатор.
– Нет, тут… В общем, сейчас сам все увидишь… к сожалению… – пробормотал Ястреб, вытаскивая из‑за пазухи мобильник.
– Ты о чем? – нахмурился Гэб. – Я подобные минорные недомолвки, знаешь ли, не очень…
– Сейчас‑сейчас… – скользя большим пальцем по сенсорному экрану, буркнул связной.
Прошло секунд пять, прежде чем он отложил телефон в сторону и пробормотал:
– Готово.
Гэб открыл было рот, чтобы уточнить, о чем идет речь, когда мобильник в кармане требовательно запищал – пришла «смс».
– Твое? – уточнил ликвидатор и, дождавшись кивка, вынул телефон из кармана.
Экран был дюймов пять, не меньше, но, когда мобильник лежал на ладони здоровяка, он совсем не казался большим. Ястреб с замиранием сердца наблюдал, как Гэб медленно водит пальцем по экрану, как хмурится, чтобы получше рассмотреть иконки и буквы. Когда же брови его взлетели на лоб, связной понял: он читает письмо.
Следующие пять минут прошли в полной тишине. Обычно бесстрастный, Гэб казался взволнованным и даже обескураженным. Судя по его манипуляциям – сначала пролистывает страницу вниз, потом обратно вверх и так по несколько раз, – он перечитывал сообщение от Ястреба снова и снова.
Наконец Гэб оторвал взгляд от экрана мобильника и хмуро посмотрел на присланного Тейлором бойца.
– Значит, Сэм? – спросил он.
– Да, Гэб. Увы, – ответил Ястреб с кислой миной.
«Сэмом» Сергея Мамонтова звали, чтобы лишний раз не озвучивать имя и фамилию. То же самое касалось и Гэба, которого взаправду звали Глен Богут. Он был старый австралиец, всю жизнь проведший в боях бок о бок с генералом Тейлором. И пусть сейчас ликвидатор уже фактически пребывал на пенсии, лидер Легиона нередко обращался к старому другу за помощью. Сэм и Гэб считались мастерами экстра‑класса, единственными в своем роде, и на этой почве порядком сблизились.
И вот теперь один получил заказ устранить второго. А ведь еще недавно они вместе рыбачили, выпивали по два графина…
Богут налил себе до краев, даже не глянув на собеседника, залпом осушил рюмку. Поморщился, зажмурился на пару мгновений, а потом смахнул скупую слезу и сказал, уже поднимаясь:
– Привет своим.
Ястреб молча кивнул. Он ничуть не удивился, что Богут ушел так быстро и сказал так мало. Единственное, что немного выбивалось из привычной картины, – это растерянность во взгляде ликвидатора в первую секунду после того, как он прочел имя будущей жертвы. Доселе он никому не позволял усомниться в твердости характера, но тут даже этот стальной человек слегка поплыл. Впрочем, оно и не удивительно: речь ведь шла пусть не о друге, но о довольно близком человеке, которого Богут вдобавок научил за годы знакомства нескольким собственным трюкам.
Ястреб не знал, что побудило Мамонта на предательство. Умом он понимал, что дело, скорее всего, в деньгах: Синдикат щедро вознаграждал сподвижников, готовых любым способом поддержать борьбу Эдварда против Легиона. Однако поверить в то, что такой принципиальный человек, как Сергей, способен изменить идеалам из‑за стопки зеленых бумажек, было чертовски трудно. Стремление срубить побольше бабла могло объяснить только внезапно возникшее желание уйти на покой; по крайней мере, Ястреб слышал немало историй про киллеров, «завязавших» таким образом, – пойдя против собственной совести ради заветного миллиончика долларов на счете в швейцарском банке.
Что сейчас творится в голове у Богута? Чем заняты его мысли? Планированием грядущей операции? Или же воспоминаниями о знакомстве, о редких встречах, о словах, которые говорили друг другу эти два человека с весьма схожими судьбами?
«Надо было выпить еще», – думал Глен, входя в пустую кабину лифта и нажимая кнопку с цифрой «один».
* * *
2031 г., Эль‑Бурган, Кувейт
– Седьмой, прием! – донеслось в наушнике Билла Гентентона.
Выбирают же они моменты, подумал сержант. Сидя на корточках, он прижимался спиной к обломку стены, надеясь, что солдаты Синдиката решат не тратить снаряды на одного‑единственного солдата. Его китель и брюки насквозь промокли от пота, ладони тоже вспотели, и приклад автомата буквально выскальзывал из рук.
И как быть в такой ситуации? Отвечать? А если его голос услышит противник? Тогда ему точно несдобровать. Но что, если штаб планирует пустить в ход тяжелую артиллерию и теперь не может начать обстрел, потому что не знает позицию Гентентона?
Сержант на миг зажмурился.
Черт, и почему с каждым годом воевать становится только сложнее? Иногда Билл мечтал жить во времена рыцарей, когда в ходу были мечи, пики, арбалеты и пращи… а не ракетные комплексы, способные в считаные мгновения сравнять с землей целый город.
– Седьмой, прием! – не унимался голос в наушнике. – Ответьте!
– Седьмой на связи, – сдался Гентентон.
Будь, что будет, решил он. Если суждено ему сегодня умереть, то ничего тут не поделаешь.
– Где вы находитесь? Сообщите координаты!
Чертыхаясь, Гентентон посмотрел на электронные часы, ремешок которых обвил левое запястье. Продиктовал.
– Зафиксировали! – подтвердил голос.
– Штаб, ответьте! – прошипел сержант.
– Седьмой?
– Что вы планируете делать? Подключить артиллерию?
– Да, сэр. Мы должны остановить продвижение Синдиката на юг любой ценой.
Гентентон улыбнулся самыми уголками рта: ну конечно, должны. Ведь буквально в считаных футах к югу находится топливный склад, который ни в коем случае не должен достаться прихвостням Эдварда.
– Какие будут указания? – спросил Гентентон.
– Что с вашим отрядом? – отозвался голос в наушнике.
– Четверо погибли, остальные шестеро вне поля зрения, – с неохотой доложил Гентентон.
– Оставайтесь на месте, сержант, – после непродолжительной паузы наставительно изрек «штаб». – Во избежание…
– Вас понял, – пробормотал Гентентон.
Сказать по правде, сидеть за полуразрушенной стеной на корточках было не слишком приятным занятием. В любой момент его убежище мог обратить в порошок очередной залп синдикатовских орудий. Да и свои, честно говоря, могли что‑то напутать и случайно отправить бравого сержанта на тот свет – вслед за четверыми бедолагами из его отряда, которые на глазах сержанта отдали души Богу.
– На помощь! – внезапно услышал Гентентон чей‑то жалобный стон.
Поначалу он решил, что ему показалось, – среди рокота пулеметов и гула взрывов человеческий голос казался чем‑то сюрреалистическим, нелогичным и чужеродным. Однако когда зов о помощи повторился, Гентентон невольно вытянул шею и огляделся по сторонам.
Откуда доносится голос?
Возможно, из соседнего здания, от которого также остались лишь обломки?
Гентентон прислушался: не слышно ли солдат Синдиката? Хотя с чего бы им идти на сближение? Их цель – явно не сберечь здешнюю архитектуру на радость потомкам. Они хотят изничтожить всех солдат Легиона, находящихся в Эль‑Бургане. И если ради этой благой цели придется уничтожить весь город, они это сделают.
Сержант закусил губу. В очередной раз судьба ставила его перед непростым выбором: остаться на месте, наплевав на мольбы о помощи, или же рискнуть своей жизнью и прийти на выручку? Инстинкт самосохранения требовал ничего не предпринимать, однако совесть настаивала на вмешательстве.
И, когда стон повторился в третий раз, Гентентон решился. Согнувшись в три погибели, он на полусогнутых устремился к соседнему зданию. Автомат сержант держал в вытянутых руках перед собой. Воображение, разумеется, по старой доброй традиции тут же стало подбрасывать сценки одна другой кровавее: то его убивают очередью в спину, то разносят в клочья гранатой или самонаводящейся ракетой, от которой не спрятаться, не скрыться… Впрочем, последнее, вероятно, могло бы случиться разве что в киношном боевике и то лишь в качестве сарказма – ведь на реальной войне никто не станет стрелять в спину убегающему солдату из цельной ракетной установки.
Благополучно достигнув дверного проема, Гентентон нырнул внутрь и вжался в стену справа от входа. Переведя дух, он с удовлетворением отметил: «Жив!». Убедившись, что Синдикат его маневр оставил без внимания, сержант огляделся по сторонам. И где же ты, бедолага, который так жалобно звал на помощь?
На первый взгляд, в помещении никого не было.
«Но не могло ведь мне показаться?» – растерянно подумал сержант.
Примерещиться может раз, ну пусть два, но точно не четыре. Значит, где‑то внутри действительно находится человек, который нуждается в помощи. Однако бродить по зданию и заглядывать под кровати‑столы и в шкафы с тумбочками сержант не мог: любое лишнее телодвижение могло привести к непоправимым последствиям. Что, если артобстрел накроет здание, где Гентентон сейчас находится? Пока он у двери, покинуть развалины не составит труда. Но если он начнет блуждать по дому…
– На помощь! – донеслось из соседней комнаты.